"Деньги пойдут подальше от россии": кто отстроит Украину и за чей счет. Эксклюзивное интервью с нардепом Безгиным

Война поставила на паузу жизнь каждого украинца и одновременно стратегии развития наших городов. Киев должен был готовиться к масштабной реконструкции Крещатика, а Одесса и Львов к туристическому сезону, по стране должно было продолжаться "Велике будівництво", а начнется "Велика відбудова".

За более чем два месяца войны некоторые города сущевствуют теперь только на карте, а в реальности их уничтожили русские. И надеждой для каждого гражданина является уверенность в том, что страну отстроят и вернут каждому утраченное жилье.

Как война изменит типологию регионов, каким должны стать украинские города после победы и за чьи деньги начнется восстановление, в интервью Новини.LIVE рассказал член комитета ВРУ по вопросам государственной власти, местного самоуправления, регионального развития и градостроительства Виталий Безгин.

Читайте также: Весна победит! Невероятные фотографии цветущих тюльпанов в самом сердце Киева

Война изменила подходы к работе каждого региона отдельно, где-то продолжаются бои, а где-то перенаселение из-за внутренних переселенцев. Какая картина сейчас, какие вызовы у местного самоуправления?

В период войны типология регионов условна. 25 мая 2021 года Минрегион впервые за историю утвердил стратегию регионального развития на 7 лет. Там было 10 типов территорий с разными экономическими подходами к ним.

Но... Наступило 24 февраля… Мы понимаем, что, например, Харьковская агломерация уже не является точкой роста и не может ею быть в срочной перспективе. А если сказать жестко, то наверняка в перспективе развала россии, как государства, пока не исчезнет угроза.

Старая модель не работает. Чегото нового с точки зрения закрепленного документа нет и на период боевых действий не может быть. Но объективно, у нас существует три зоны территорий:

• Временно оккупированые (где идут боевые действия),
• Опорные территории,
• Глубокий тыл (куда переехали предприятия, переселенцы).

У меня есть одна хорошая новость, которая может вас удивить. По моему прогнозу, мы в мае должны были провалиться по местным бюджетам даже в общинах и областях западной Украины. Этого не произошло, там бюджеты перевыполняются.

Есть опорные территории, они фактически работают на то, чтобы поддерживать ВСУ в зоне боевых действий. Мы понимаем, что Днепропетровская область и Днепр работают в поддержку боевых сил. Если возьмем Одессу, она обеспечивает почти весь гуманитарный поток на Николаев.

Это типология во времена войны, а как она изменится после?

После войны к типологии мы будем подходить по другому. Там уже не будет временно оккупированных территорий и боевых действий, но будет пояс опасности. Это территории, граничащие с рф и Беларусью в пределах 30-40 км. Фактически, оттуда россияне могут запускать системы залпового огня, поэтому этот пояс для инвестора никогда не будет привлекательным.

Условно Сумская область всегда будет в опасности, это неблагоприятно для экономики. В таком случае должно быть либо государственное стимулирование и гарантии, либо бизнес туда попросту не зайдет.

Для Западной Украины, как для глубокого тыла, нужно дать возможность администрировать местные налоги. Посмотрим на Трускавец, там население было 30 тыс., а сейчас - 60 тыс. И все эти люди где-то живут, покупают что-то, а налоговые поступления не увеличились. Почему? Потому что все в наличке. Есть ли инструмент местных властей как-то на это влиять? Нет. А ведь мы понимаем, что эти налоги должны поддерживать пораженные территории.

Часть людей с финансовой подушкой в войну не трудятся, а ждут. Есть ли необходимость их призывать возвращаться домой и выходить на работу, чтобы поднимать экономику?

Существует фактор безопасности. Я не хочу быть фаталистом, зона у границ опасна и я бы осторожно относился к возвращению. Что касается пострадавших окрестностей Киева, то там жизнь вернется.

Скажу просто. Киев и все, что вокруг него, будут жить постоянно в режиме Тель Авива – риск есть, опасность есть, но есть деньги и люди будут здесь работать.

Во многих небольших городах населения условно с 20 тыс. выросло до 50 тыс. Какие должны быть шаги местных властей, чтобы обеспечить людей всем необходимым – работой, школой и т.д?

Увеличение населения это не только потенциальная экономика, но и нагрузка на социальную инфраструктуру, которую нужно обеспечивать. Если поступления не растут, то рано или поздно появится дыра.

Ключевая история, которая сейчас проблемна – полноценный учет переселенцев, системно его нет. Мне трудно объяснить, почему далеко не все наши сограждане готовы это делать – возможно, боятся, возможно, у нас до сих пор советская мантра недоверия к государству.

Речь же не только в денежной помощи, а в том, что государство должно знать, кто куда приехал. Условно местные власти понимают, что Петр - врач и может работать, а Наталья имеет двоих детей и их нужно устроить в школу. Можно моделировать только при наличии данных.

Комплексная история – жилье, компенсация за разрушенное жилье, рабочее место и социальная инфраструктура. Сейчас во Львове строят мобильные конструкции, но они могут стать постоянными, если нет данных. Вместо комплексного решения будет мобильная вещь, а следствие – гетто.

Приводят пример Грузии, построившей такие мобильные поселения в 2008 году, но это у нас это не сработает. Ибо 100 тыс. внутренних переселенцев и 6 млн это разные вызовы. Надо иной подход.

Мы понимаем, что люди, покинувшие Мариуполь или Лисичанск, ментально не смогут жить с людьми из Ивано-Франковска. Здесь тоже должно быть сочетание, потому что если его не будет, то о каком развитии речь.

Страны, куда уехали наши беженцы, создали программы по жилью. Его украинцам на время предоставляют бесплатно. У нас ситуация разная в каждом регионе. Появится ли какой-нибудь системный подход, потому что война завтра не закончится и внутренние переселенцы не исчезнут?

Проблема в том, что у местных бюджетов нет средств вкладывать в ремонт помещений, чтобы заселять переселенцев. Но по поиску есть prykhystok.gov.ua. Я думаю, что этот инструмент работает. Кто не способен пользоваться им из-за возраста, с теми уже работают на местах в ручном режиме.

Я не думаю, что хотя бы одно государство в мире столкнулось с таким вызовом. Шесть миллионов как ни администрируй, я не знаю можно ли построить такую мощную вертикальную модель, чтобы она заработала.

Фраза "Мы все отстроим" действует как успокаивающее для народа, украинцы в это верят. Какое оно, это возрождение, какие проекты разрабатываются?

Что касается базовой инфраструктуры – электроснабжения, водоснабжения, дороги, это уже отстраивается и сейчас. На этом уровне восстановление повсеместно идет.

С точки зрения масштабного восстановления, нам нужны ресурсы, которых у государства нет и надо опираться на западную помощь. В парламенте выступали Джонсон и Зеленский. Было заявлено, что Великобритания будет помогать с восстановлением Киевской области, поясом общин вокруг столицы, поврежденных россиянами.

Насколько я знаю, есть договоренность, что с восстановлением общин в Житомирской области будет заниматься Эстония. Думаю, что такой подход будет. Но не все страны помогут, а только друзья-партнеры.

В чем после войны изменится фокус в городах с точки зрения системы управления?

Первый этап – окончание фазы боевых действий. Потом определенный переходный период, условно около полугода, потому что мы должны понять кто из внутренних переселенцев и беженцев вернется. Без понимания количества населения в общинах любое моделирование ограничено. В Бучу вернутся, а вот вернутся ли в Тростянец или Охтырку – вопрос. Восстановление Гостомеля под вопросом.

После переходного периода будет коррекция административного устройства, ее невозможно избежать, потому что некоторые территории перенаселены, а некоторые потеряли. Это вызовы. Я думаю будет укрупнение, по крайней мере, на территории условно левобережной Украины.

Раньше мы основывались на экономических показателях, демографии, наличии детей дошкольного и школьного возраста. Теперь будет другая работа – выезды в регионы, попытки моделирования территории на местах. Разрушенные территории и строить уже нужно иначе. Там, где разрушен квартал, нет смысла его строить в традициях советских, 90-х или нулевых. Это будет перестройка.

Как должны измениться региональные стратегии, какие опорные вещи появятся?

Дискутируем с Минрегионом. Я считаю, что стратегия должна быть чисто территориальной – приграничные территории, глубокого тыла и т.д. А пытаться распределить территории по принципу рельефности и доступности – это уже не будет работать.

Деньги уйдут подальше от россии. И все равно горная это территория, сельская или агломерация. Есть вопросы локального менеджмента и зайдет ли крупный инвестор. А зайдет он там, где далеко от россии.

Помимо общего стратегического документа, должны появиться стратегии по восстановлению пораженных территорий. Есть области, которые полностью пострадали, а есть точечно. Каждая стратегия должна быть утверждена и профинансирована из бюджета.

Но мы понимаем, что у государства нет денег. Где их брать?

Я не сторонник реалистичности мнения, что наши общины и государственный бюджет будут самодостаточны без прямых западных вливаний в экономику в течении ближайших 10 лет, я в это не верю. Экономика просела и мы никуда от этого не денемся. Критическая инфраструктура продолжает попадать под удары.

Что касается восстановления городов, то яркий отрицательный пример – Славутич. Город населяли люди, обслуживавшие ЧАЭС. Они попали в плен и все "просело". Теперь, когда они побывали в плену у кадыровцев, я сомневаюсь, что захотят там жить. Но восстанавливать Славутич нужно, и это могут быть маленькие проекты, например туристические. Надо привлекать инвесторов.

Плохо прозвучит, но война из некоторых общин сделала мировые бренды. Ужасная бесчеловечная трагедия Бучи сделала ее общиной, о которой написали все ведущие таблоиды мира. А это в перспективе об инвестициях, потому что когда о твоей трагедии знают, то доноры готовы вкладывать деньги.

Это может показаться циничным, но главы общин, существенно пострадавших из-за войны, должны над этим работать. Каждый визит международного политика, репортера – с ними надо работать.

Условно в каждом разрушенном городе должен появиться мемориал, равно как это делает Израиль. Чтобы международники приезжали, видели и затем инвестировали.

Израиль занимался сохранением памяти, мемориалами и т.д. еще в состоянии войны. У нас работа ведется?

У нас очень похожая история. На мой взгляд, наиболее правильно сохранять определенные локации в том виде, в каком их оставили россияне, или к которому они привели. Это и о памяти, и о реализме ситуации.